Экологический императив и психологические основы стандартософии

“И видел я иного Ангела, восходящего от востока солнца и имеющего печать Бога живаго. И воскликнул он громким голосом к четырем Ангелам, которым дано вредить земле и морю, говоря: не делайте вреда ни земле ни морю, ни деревам, доколе не положим печати на челах рабов Бога нашего.” (Откр. 7 [2,3])

В недавно опубликованной статье А.А. Фаюстова “Об экологическом императиве: надежды и свершения” [1] (посвященной памяти академика Н.Н. Моисеева) в качестве “свершений” в области раскрытия понятия “экологический императив” отмечены работы чл. - корр. Академии проблем качества М.Б. Плущевского в области “нового научного направления, образно названного им “стандартософией””[2]. В статье А.А. Фаюстова удачно и коротко изложены основные принципы стандартософии и предлагаемые на их основе пути достижения “гармонии существования”. Эта статья является свидетельством того факта, что стандартософия, которая определена М.Б. Плущевским как “целостная общая система стратегического миропонимания и нацеливания субъекта в любой области человеческой деятельности для обоснованного нормативно - методического обеспечения качества образа жизни (духовности) и уровня обеспеченности жизни (материальности) людей”[3], становится заметным элементом интеллектуальной жизни современного российского общества. Естественно, что, по мере увеличения “заметности” стандартософии на современном интеллектуальном фоне, у интересующихся рассматриваемой тематикой лиц увеличивается количество вопросов по поводу принципов и подходов, утверждаемых этим новым миропониманием. Наиболее распространенный вопрос, который можно назвать основным вопросом стандартософии, можно сформулировать примерно так: “Не является ли излишне легковесным утверждение о том, что, несмотря на все немыслимое разнообразие элементов существования - бытия, любое явление в нем, в том числе деятельность, может быть полноценно исследовано только в “рамке” минимум из четырех провозглашенных в стандартософии стратегических аспектов: производственного, экологического, социального и ресурсного?

Для ответа на поставленный вопрос обратим внимание на тот факт, что любой из нас воспринимает бытие при посредстве сознания, которое, несмотря на многообразие индивидуальных особенностей у различных субъектов, имеет общую функциональную структуру для всего вида Homo Sapiens и, быть может, для многих других видов живых существ биосферы. Впервые функциональная структура человеческого сознания была выявлена и описана классиком современной психологии К. Юнгом. Вот краткое изложение этой структуры “от первого лица”:

“Сознательное психическое есть средство для адаптации и ориентации и состоит из ряда различных психических функций. Среди них можно выделить четыре основных: ощущение, мышление, чувство, интуиция. В ощущение я включаю все восприятие с помощью чувственных органов; под мышлением я имею в виду функцию интеллектуального познания и формирования логических заключений; чувство - функция субъективной оценки, интуицию я понимаю как восприятие с помощью бессознательного или восприятие бессознательных содержаний.

Настолько, насколько позволяет мой опыт, эти четыре базовых функции кажутся мне достаточными, чтобы выразить и представить многочисленные виды сознательной ориентации. Для полной ориентации все четыре функции должны сотрудничать на равных: мышление облегчает познание и суждение, чувство говорит нам, в какой степени и как та или иная вещь является важной или не является таковой, ощущение должно передавать нам с помощью зрения, слуха, вкуса и т.д. сведения о конкретной реальности, а интуиция позволяет нам угадывать скрытые возможности в подоплеке происходящего, поскольку эти возможности также принадлежат к целостной картине данной ситуации.”[4]

Приведенная цитата уже содержит в неявном виде частичный ответ на поставленный вопрос. Дело в том, что любое явление бытия - “вещь в себе” - познается нами как образ сознания, а совокупность этих образов и является для нас конкретно наблюдаемой реальностью. По К.Юнгу, каждый образ воспроизводится сознанием при помощи четырех его функций: мышления, чувства, ощущения и интуиции. Такой способ познания приводит к тому, что в любом образе или совокупности образов - ситуации неизбежно присутствуют четыре психологически обусловленных аспекта: интеллектуальный (продукт мышления), эмоциональный (продукт чувства), сенсорный (продукт ощущения) интуитивный (продукт интуиции). Мы предполагаем, что четыре стратегических аспекта стандартософии связаны с этими четырьмя аспектами сознания. Схематично выявленная нами взаимосвязь показана на рисунке 1, напоминающем печать, включающую, по М.Б. Плущевскому, по две известных в психологии пары типа "субьект-предикат". В модели на рис. 1 область внутри квадрата символизирует внутренний мир человека, состоящий из ядра сознания и его четырех функций (по К.Юнгу): двух рациональных - мышление и чувство и двух иррациональных - ощущение и интуиция. Область внутри эллипса (за пределами квадрата) символизирует аспекты человеческой деятельности во взаимосвязи с функциями сознания. Область вне эллипса - стратегические аспекты стандартософии. Из этой схемы видно, что каждый из четырёх стратегических аспектов стандартософии неслучайно связан с конкретным аспектом человеческой деятельности, который, в свою очередь, связан с определённой функцией сознания.

Рис. 1 Взаимосвязь функций человеческого сознания и стратегических аспектов стандартософии.

Взаимосвязь производственного аспекта стандартософии (т.е. оценки, разработки и реализации технологии производства объекта или средств достижения поставленной цели) и интеллектуального аспекта сознания такова: технология, которая является продуктом анализа и обобщения наблюдаемых явлений (т.е. одним из важнейших интеллектуальных аспектов бытия), не может быть создана без участия мышления. Несмотря на то, что и другие функции сознания могут быть задействованы в производстве (творческая инициатива - продукт интуиции, быстрота реакции, глазомер, слух и пр. - продукт ощущения, эмоциональная выдержанность в отношениях - продукт чувства), следует признать принципиальную невозможность производственной деятельности при отсутствии мышления (по меньшей мере, на уровне, достаточном для исполнения типовых технологических инструкций).

Заметим, что В.И.Вернадский увидел в человеческом мышлении даже геологический фактор, возникший в процессе эволюции и активно изменяющий структуру биосферы:

“На наших глазах биосфера резко меняется. И едва ли может быть сомнение [в том], что проявляющаяся этим путем ее перестройка научной мыслью через организованный человеческий труд не есть случайное явление, зависящее от воли человека, но есть стихийный природный процесс, корни которого лежат глубоко и подготовлялись эволюционным процессом, длительность которого исчисляется сотнями миллионов лет. <...>

Мы переживаем в настоящее времяисключительное проявление живого вещества в биосфере, генетически связанное с выявлением сотни тысяч лет назад Homo Sapiens, создание этим путем новой геологической силы, научной мысли, резко увеличивающей влияние живого вещества в эволюции биосферы. Охваченная всецело живым веществом, биосфера увеличивает, по видимому, в беспредельных размерах его геологическую силу, и перерабатываемая научной мыслью Homo Sapiens, переходит в новое состояние - в ноосферу.”[5]

Именно мышление управляет (в решающей степени) механизированным и автоматизируемым человеческим трудом, который и является основой производственного аспекта стандартософии.

Социальный аспект стандартософии заключается в рассмотрении и оценке любого явления или процесса с точки зрения его взаимодействия с человеческим обществом на любом уровне коммуникации и организации. Можно констатировать взаимосвязь этого аспекта и той функции сознания, которую К.Юнг назвал "чувством". Доказательства такой взаимосвязи мы находим в “Общей социологии” Питирима Сорокина:

“Совокупность индивидов, находящихся в психическом взаимодействии друг с другом, составляет социальную группу или социальный агрегат. Где дано это взаимодействие между двумя или большим числом индивидов - там дана и социальная группа как некоторое надиндивидуальное единство; где нет его - там нет и социальной группы. <...>

С психологической точки зрения (“внутренней”) это взаимодействие сводится к обмену различными представлениями, восприятиями, чувствами, хотениями и вообще всем тем, что известно под именем психических переживаний. <...>

... для возможности психического взаимодействия помимо других условий - наличности сознания или психики у субъектов взаимодействия, наличия воспринимающих аппаратов и т.д. - необходимо еще одно дополнительное условие, а именно наличность более или менее одинакового проявления (символизирования) одних и тех же переживаний взаимодействующими субъектами, что, в свою очередь, дает возможность правильного толкования этих символов каждому из них.

Если этого условия нет - то нет и правильного психического взаимодействия, а раз нет последнего - нет и подлинной социальной группы.”[6]

Как видно, несмотря на то, что в процессе социального взаимодействия участвуют все четыре функции сознания (“представления” - продукт мышления, “восприятия” - результат ощущения, чувства - проявление чувства, хотения (проявления бессознательного) - предмет интуиции), основой для стихийного формирования социальной группы индивидов и ее устойчивости является близость переживаний и их символизирования, т.е. того, за что в их сознании отвечает функция “чувство”. Более того, Л.Н. Гумилев считал такую эмоциональную близость даже основным фактором, объединяющим людей в этносы (народы) - естественные формы их существования в биосфере.[7] Ранее аналогичный вывод сделал Освальд Шпенглер:

“Народ - это объединение людей, которые чувствуют себя единым целым. Если это чувство угасает, то и название народа и отдельные семьи будут продолжать существовать, а народа не станет. <...> Ни единство языка, ни единство телесного происхождения не играет здесь решающей роли. Отличие народа от населения, то, что выделяет народ из населения, заключается во внутреннем переживании понятия Мы. Чем глубже это чувство, тем сильнее жизненная сила объединения”[8]

Эта же мысль была выражена Зигмундом Фрейдом в более радикальной форме:

“<...> любовные отношения (выражаясь безлично - эмоциональные связи) представляют собой также и сущность массовой души.

<...> масса, очевидно, объединяется некою силой. Но какой же силе можно, скорее всего, приписать это действие, как не эросу, все в мире объединяющему?” [9]

Если перечислить понятия, выражающие в быту особенности социального поведения, например: чувство долга, чувство ответственности, чувство такта, чувство локтя, чувства любви и ненависти, то можно заметить, что эти понятия выражают, с одной стороны, эмоциональные переживания (чувства), а, с другой стороны, определенные нравственные характеристики, которые связаны со стихийно формирующейся общественной и индивидуальной системой ценностей. Согласно К.Юнгу, чувство, как функция сознания, определяет эмоциональную реакцию индивида на воспринимаемое им явление, исходя из его индивидуальной системы ценностей.

“Чувство есть прежде всего процесс, происходящий между эго и каким-нибудь данным содержанием, притом процесс, придающий содержанию известную ценность в смысле принятия или отвержения его (“удовольствие” или “неудовольствие”)<...>”[10]

Значительное несовпадение систем ценностей у различных индивидов неизбежно приводит к возникновению между ними эмоциональной напряженности и, как следствие, к стремлению избежать общения, что приводит к ослаблению их социального взаимодействия в том смысле, который вкладывал в это понятие П. Сорокин:

“<...> если нормы “должного” поведения двух или большего числа лиц совершенно различны, а в зависимости от этого различны для каждого из них и нормы поведения “запрещенного и рекомендованного”, то между поведением этих лиц, соприкасающихся друг с другом, не может установиться гармонический консенсус, и необходимо возникает конфликт, а тем самым и борьба этих лиц друг с другом. В этом случае сожительство этих лиц не может носить “мирный” характер, их совокупность не может образовать “замиренной” социальной группы с прочными и постоянными формами общения”.[11]

По принципу эмоциональной совместимости возникают семьи - первичные социальные образования, а проблемы эмоциональной и этической совместимости в производственном коллективе или воинском подразделении и результаты их влияния на способность коллектива выполнять свои функции известны, видимо, большинству читателей.

Ресурсный аспект стандартософии заключается в рассмотрении и оценке любого явления или процесса с точки зрения потребляемых им ресурсов и выделяемых отходов, а также сбросов и выбросов (твердых, жидких и газообразных биосферозагрязнителей).

Мы определяем Ресурсы как необходимые (жизненно важные) для функционирования любой системы элементы внешней и внутренней сред, ограниченные количественно и определяющие возможности и особенности её (системы) становления, существования и развития.

К примеру, ресурсы живых систем постоянно расходуются ими для поддержания жизнедеятельности и превращаются в материальные отходы и энергетические выбросы. Поэтому для полноценного функционирования организма необходимо регулярное поступление в него материально-энергетических ресурсов и удаление загрязнителей, которые образуются “самопроизвольно”. Ресурсы, вследствие своей ограниченности, достаются организму с трудом (что относится к любому организму – растению, животному, человеку, человеческому сообществу и т.п). Этот труд добычи и обретения ресурсов из внешней среды и есть ресурсная стратегия применительно к организмам.

Для обеспечения поступления ресурсов в организм недостаточно простой его открытости к внешней среде: организму, кроме того, необходимо иметь достоверные сведения о среде и имеющихся в ней ресурсах, на основе которых сознанием вырабатывается его ресурсная стратегия.

“Поскольку наступление любого события в природе происходит лишь с определенной степенью вероятности, организму необходимо постоянно получать информацию из внешней среды для своевременной организации адекватного поведения, “планомерных действий”, а тем самым приспособления к окружающей среде. Способность получать информацию извне предполагает, в свою очередь, наличие определенной организации системы. <…> Без получения и использования информации не может осуществляться управление; в свою очередь, необходимым условием наличия свободной, точнее относительной информации является возможность ее использования кибернетической системой. Если подобного использования воздействий не происходит, то они никакой информации системе не несут, представляя собой обычное энергетическое, силовое действие”. [12]

“Как показали исследования, приспособительная деятельность живых систем оказывается возможной лишь потому, что все воздействия внешней среды “входят в организм в форме тончайших информационных процессов, весьма точно отражающих основные параметры этого объективного внешнего мира””. [13]

Ощущение , по нашему мнению, является функцией сознания, в решающей степени обеспечивающей ресурсные стратегии. Первичные ресурсы являются элементами материи, т.е. “объективной реальности, которая ... отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них” (В.И. Ленин).[14] Ощущение (по К.Юнгу) является функцией снабжающей сознание информацией о внешней и внутренней средах организма:

“Ощущение или процесс ощущения есть та психологическая функция, которая, посредничая передает восприятию физическое раздражение. <...> Передавая сознанию телесные изменения, ощущение является представителем и физиологических влечений”.[15]

В случае рассмотрения идеальных систем, т.е. образов сознания, ощущение является единственной из четырех функций, которая идентифицирует объект как феномен и передает остальным для определения его смысла, ценности и перспективы развития.

Именно ощущение обеспечивает “точное отражение параметров объективного внешнего мира” и “способность получать информацию извне” - свойства организма, позволяющие вырабатывать стратегию добычи ресурсов и удаления отходов.

Говоря о ресурсном аспекте стандартософии и его связи с такой функцией сознания как ощущение, нельзя не вспомнить о том, что органы ощущений являются продуктом эволюции живой материи, одной из основных движущих сил которой является реакция этой материи на периодически возникающие ресурсные кризисы.

“Одноплоскостная экспансия устойчиво неравовесных систем, умножая разрушительные эффекты в среде, рано или поздно сталкивается с ограниченностью ее ресурсов, а это влечет за собой обострение специфических кризисов, которые отличаются от всех прочих кризисов не только происхождением, но и возможными последствиями. <…> Поскольку сформировавшиеся ранее антиэнтропийные механизмы оборачиваются чрезмерной нагрузкой на среду, система вынуждена реагировать на такой кризис либо деградацией, либо формированием новых, более изощренных механизмов, которые всегда связаны с ростом энергетической эффективности, организационной сложности и информационной емкости.”[16]

Увеличение “информационной емкости антиэнтропийных механизмов”, на наш взгляд, невозможно без развития и совершенствования органов ощущений и самого ощущения как функции сознания.

Кроме того, особенности и ограничения развития живых систем в связи с проблемой ресурсов подчинены принципу целесообразности, который сводится к стремлению системы достичь определенной цели с минимальными затратами ресурсов.

“Целесообразность организации организма есть приспособленность его к условиям среды и согласованность функционирования всех его органов и структур. Она обусловливается в конечном счете свойством его структур и функций устанавливать и поддерживать равновесие со средой.<...> предельно приспособленным является такое состояние структуры, при котором она может оставаться в равновесии со средой при наименьших затратах ресурсов.[17]

Упомянув понятие “целесообразность” применительно к живым системам, мы можем перейти к осмыслению взаимосвязи экологического (целевого) аспекта стандартософии с четвертой функцией нашего сознания - интуицией.

Экологический (целевой) аспект стандартософии заключается в рассмотрении и оценке любого явления или процесса с точки зрения его влияния на устойчивость (гомеостаз и "чистоту") вмещающей его природной или техногенной экосистемы, а также биосферы в целом.

В мире найдется немного людей, способных рационально сформулировать основную цель своей жизни. Тем более трудно ожидать четкого понимания этой цели от животных или растений. Это не означает того, что существование их бессмысленно. Дело в том, что функция целеполагания у большинства живых существ принадлежит к сфере бессознательной психики и имеет форму инстинкта, заложенного при возникновении жизни. Вот что пишет по этому поводу А.Л. Чижевский (цитируя И.П. Павлова) в книге “Земля в объятиях Солнца”:

“”Вся жизнь, - пишет он далее, - есть осуществление одной цели, именно охранения самой жизни, неустанная работа того, что называется общим инстинктом жизни.” <...> Инстинкт или рефлекс жизни может быть подразделен на несколько частей: пищевой, половой, исследовательский или ориентировочный, рефлекс цели и пр.”. [18]

Для того, чтобы инстинкт жизни, действующий в бессознательном, получил конкретную реализацию в управляемом сознанием действии индивида, ему необходима интуиция - “восприятие с помощью бессознательного или восприятие бессознательных содержаний”. Именно интуиция превращает рефлекс цели в конкретную цель, содержание которой зависит от реальной ситуации.

Заметим, что инстинкт жизни удачно разделен А.Л. Чижевским (или И.П. Павловым?) также на четыре составляющие (если отбросить бессодержательное “и пр.”). Кроме того, мы видим, что, в свою очередь, эти четыре составляющие инстинкта вполне соответствуют четырем стратегическим аспектам стандартософии: пищевой инстинкт - ресурсному, половой (размножения) - социальному (для человека и других гетеросексуальных существ), исследовательский или ориентировочный - производственному, инстинкт цели - экологическому. Сопоставление инстинкта цели и экологического аспекта обосновано тем, что для подавляющего большинства живых существ (в том числе и людей) цель жизни сводится к поддержанию жизнедеятельности (собственной и популяционной) в условиях изменяющейся среды обитания, а взаимодействие организмов и среды их обитания - основной предмет изучения экологии, как науки.

Экологическому аспекту принадлежит в стандартософии и в жизни главенствующая роль, поскольку для устойчивости существования живых существ необходимо, чтобы жизнедеятельность каждого организма была подчинена условию гомеостаза (экологического равновесия) вмещающего его геобиоценоза, что и является естественной основой для формирования экологического императива. Актуальность учёта и реализации этого аспекта чрезвычайно важна в связи с кризисным состоянием современной цивилизации, в которой такое равновесие нарушено.

“Наука утверждает, и мы обязаны признать следующее утверждение, сколь бы оно нам не показалось трудным: человечество может иметь перспективу будущего развития тогда и только тогда, когда оно снова окажется в равновесии с биосферой, то есть когда станет возможным обеспечить, как мы сейчас говорим, состояние коэволюции биосферы и общества. ... Значит, деятельность человека, вся его активность должны быть подчинены определенным требованиям природы: человек обязан жить в рамках определенного экологического императива! <...> человечество стоит перед неизбежной цивилизационной перестройкой, перестройкой всех привычных нам начал. По-видимому, и менталитет человека, и многие характеристики его психической конституции уже не соответствуют его новым условиям жизни и должны быть изменены, точнее, преодолены соответствующим воспитанием, новыми табу, то есть утверждением новой нравственности. Другого пути нет!”[19]

Инстинкт жизни великого ученого - Никиты Николаевича Моисеева при посредстве интуиции вынудил его на закате жизни обратиться к современникам и потомкам с тревожным предупреждением о скрытой в современной ситуации опасности экологической катастрофы. Этот же инстинкт пробудил в сознании основоположника стандартософии древнейший архетип четверки - символизирующий полноту и совершенство:

“Четверица (Quaterniat) есть архетип, встречающийся практически повсюду. Она есть логическая предпосылка всякого целостного суждения”. [20]

Интуиция М.Б. Плущевского и его деятельность по стандартизации в 90е годы 20 века наполнила этот архетип общесистемным содержанием с геометрической интерпретацией. Так возникла стандартософия.

Таким образом, ответ на вопрос об обоснованности количества и содержания стратегических «рамочных» аспектов стандартософии кроется в природе человеческой психики. Стандартософия, несмотря на кажущийся примитивизм структуры, активизирует основные элементы человеческого сознательного и бессознательного. Она является наглядным и целостным представлением того факта, что любые явление или процесс при их познании человеком неизбежно имеют четыре стратегических аспекта. Содержание этих аспектов и их конкретная реализация определяются, с одной стороны, задачей или характером деятельности, с другой - структурой человеческого сознания, сформировавшейся достаточно давно, вероятно, уже к началу исторически обозримого прошлого человечества. Вот что, к примеру, писал святой аскет Авва Исаак Сириянин (Сирин) еще в VIII веке от Рождества Христова:

“Движение помыслов в человеке бывает от четырех причин: во-первых, от естественной плотской похоти; во-вторых, от чувственного представления мирских предметов, о каких человек слышит и какие видит; в-третьих, от предзанятых понятий и от душевной склонности, какие человек имеет в уме; в-четвертых, от приражения бесов, которые воюют с нами, вовлекая во все страсти...”.[21]

В данном случае речь идет о “греховных помыслах” - о негативном проявлении сознания, т.е. о помыслах, приводящих к разрушительным деяниям. Замечательно в этой фразе то, что классификация помыслов выполнена также в соответствии с архетипом четверки и достаточно четко выявляет роль четырех функций сознания, гораздо позднее идентифицированных К.Юнгом. “Плотская похоть”, например, в сознательной фазе ее проявления является продуктом чувства и, как правило, имеет в качестве объекта персону своего вида и противоположного пола, что позволяет говорить о социальном характере этого явления. Представления о видимых и слышимых предметах являются продуктом ощущения, а сами эти предметы - материальной реальностью, содержащей ресурсы (актуально или потенциально). Понятия и “душевные склонности в уме” - продукты мышления, а “приражение бесов” - персонификация негативных бессознательных содержаний, переносимых в сознание интуицией.

Приведенная цитата подтверждает и тот факт, что “архетипы могут действовать в разуме человека и как созидательные, и как разрушительные силы”.[22]

“Добро и зло - явления, входящие в историю через людское сознание и диктуемое этим сознанием отношение к окружающей природной среде”.[23]

Порождающее зло состояние сознания Л.Н. Гумилев назвал “негативным мироощущением”, которое он определил как “отношение к материальному миру, выражающееся в стремлении к упрощению (уничтожению) экосистем”[24]. Именно такой - потребительский и некрофильский характер носит современная цивилизация.

Стандартософия с момента своего возникновения активно нацелена на придание человеческой деятельности созидательного коэволюционного, технологически устойчивого и экологически чистого характера.

“Можно сделать вывод, что техногенное развитие нашей цивилизации, если она хочет выжить, должно проходить с учетом всех аспектов существования и неминуемых ограничений различного рода. <...>

С учетом рассмотренного можно сформулировать главный принцип стандартософии как науки: стандартософия путем сопряжения повторяющихся и познаваемых явлений Природы, а также с помощью деятельности в области воспроизводимых и повторяющихся процессов и элементов развития общества, производства призвана способствовать формированию и установлению в документах, отображению в эталонах любого рода обоснованных ограничений с обеспечением качества жизни как парадигмы цивилизации.”[25]

Стандартософия, как наука и мировоззрение, является не только эффективным инструментом познания (благодаря своей архетипичности), но и, благодаря подчинению целевого аспекта принципам экологического императива, способом “рамочной” настройки человеческого сознания (четырех его функций) на позитивный лад в сфере любой деятельности. Поэтому-то в качестве цитаты к настоящей статье и выбран эпизод заклятия четырех ангелов из Апокалипсиса.

Именно на таком эко-психологическом понимании архетипической структуры и позитивной сущности стандартософии основана наша уверенность в ее способности эффективно и полноценно ответить на вызов современной катастрофической эпохи во благо “жизни будущего века”[26]

9.03.2001